Мррр

[Nirdara]

Исполненные мною заявки по ДРРР. Четыре драббла.

тык

Т11-09 Селти|Шизуо. «Ты навсегда останешься лишь лучшим другом» NH.
145 слов

У Сэлти мраморная кожа и теплые ореховые глаза. Теперь, вновь обретя голову, она стала какой-то другой, но в то же время осталась прежней. Впрочем, для него она всегда прежняя.
У Сэлти счастливый взгляд и радостная улыбка. Она заразительно смеется, не сдерживаясь, когда Шинра, опьяненный восторгом, кружит ее в объятьях или внезапно хватает на руки.
Шизуо выдыхает дым сигареты через округленные губы. Сэлти, обретя возможность говорить, взахлеб рассказывает ему про свадьбу через месяц, белое платье и разговоры Шинры о детях. Шизуо хочется разбить себе голову о какую-нибудь поверхность покрепче. И непонятно, чего же он, собственно, хотел…
Обретя возможность видеть своими глазами, Сэлти становится внимательнее. В середине одной из таких бесед она неожиданно кладет руку Шизуо на плечо и проникновенно обещает:
- Ты навсегда останешься моим лучшим другом.
У Сэлти мраморная кожа, теплые ореховые глаза, счастливый взгляд, радостная улыбка и самые нежные руки на свете. Твою мать.

Т11-10 Шинра/Селти. "Подумаешь, я уже видел тебя обнаженной однажды!" - "Как будто ты тогда в этом что-то понимал".
225 слов

В коридоре царит уютный вечерний полумрак. Сумки с продуктами оставить на полу, воскликнуть радостно:
- Сэлти, солнышко мое! Я дома! – и скорее туда, на звук текущей из крана воды, где любимая женщина, по всей видимости, принимает душ. Подкрасться на цыпочках, внезапно распахнуть дверь и увидеть даже больше, чем ожидал. Сэлти еще не начала мыться: она, абсолютно обнаженная, стоит лицом к нему посреди ванной комнаты.
Порядка трех секунд созерцания совершенного – гладкие изгибы идеальной фигуры, высокая грудь, стройные ноги на кафельном полу, испуганно вздернутые в попытке прикрыться руки, а потом в голову Шинры летит бутыль с кондиционером. Он шарахается за дверь, а в жилой комнате опускается на диван, пряча улыбку. Ушиб болит, но оно того стоило.
Сэлти появляется спустя минут пятнадцать, облаченная в халат, и сует врачу прямо под нос коммуникатор с заготовленной как видно заранее обличительной фразой:
- Тебе должно быть стыдно! Я начинаю сомневаться, хочу ли я провести остаток своей жизни с мужчиной, который только и делает, что подглядывает за мной в душе!
- Подумаешь! – Шинра деланно невозмутимо разводит руками в воздухе и подмигивает любимой женщине. – Я тебя уже видел обнаженной однажды!
Пауза длится ровно столько, сколько времени тратит Сэлти на возмущенное печатание:
- Как будто ты тогда в этом что-то понимал. – гласит надпись на светящемся экране.
Аргументы иссякли. Сэлти садится рядом. Шинра обнимает ее за плечо и отчетливо видит тень улыбки на несуществующем лице.

Т11-20 male!Намие|fem!Изая. “Стерва!”
208 слов

Изая к возникшей ситуации, как и ко всему прочему, адаптировался быстро. В конце концов, проснуться утром и обнаружить, что ты стал женщиной, конечно, было шоком, но эффект быстро сгладился, как только великий (пардон, уже великАЯ) информатор всея Икебукуро обнаружила, что тот же удел внезапной смены пола постиг и его бессменного секретаря Ягири Намие.
Столь любимых Изаей людей никто никуда не убрал, так что жизнь продолжалась, а выведение из себя Шизу-тяна стало еще более приятным занятием. Дылда скрипел зубами, матерился и бился башкой об стену, но не смел ударить девушку, тем более такую симпатичную, а Изая знала, что природа ей не отказала.
А Намие? Начать с того, что в виде мужчины он стал куда как менее привлекателен. Во-вторых, нудного нрава Ягири никто не отменял, но радовало Орихару третье обстоятельство: любовь Намие к его брату стала еще более аморальной, о чем информатор не упускала шанса напомнить своему милому секретарю.
В мужском облике Ягири был менее остер на язык, к тому же вступало в силу то же условие, что и в случае с Шизу-тяном: девушку, а в данном случае еще и работодателя, бить было нельзя.
Поэтому в ответ на очередное «Не думаю, Намие-кун, что Сейджи предпочтет гомосексуалиста-брата своей симпатичной девушке!» секретарь лупит кулаком по столешнице, в бессильной злобе выкрикнув:
- Стерва!

Т11-39 Изая|(/)Намие. Любоваться спящей Ягири, раздражение Орихары после того, как он услышал из её уст: "Сейджи..." . Обижаться и ерничать все утро, но причины не называть.
226 слов

Когда Намие спит, она не отличается от себя обыкновенной. Да, обычно принято считать, что спящим человек, уже взрослый, циничный и испорченный, возвращается к той чистоте, что была у него в детстве, и прочий сентиментально-романтичный бред, но у Намие было иначе. У нее и за бумагами, и на кухне, и во сне было одинаково бесстрастное лицо. Впрочем, с таким же бесстрастным лицом она расстегивала ширинку брюк Орихары Изаи вчера вечером, опускаясь на колени между его широко расставленных ног. Позже в его постели она с таким же бесстрастным лицом разделила с ним оргазм. Молча. Только ногти вжала в спину сильнее. Даже не вскрикнула.
Изая смотрит на нее спящую уже довольно долго. И не сдерживает до детскости нелепого желания провести пальцами по теплой щеке.
- Сейджи… - и весь треп про бесстрастное лицо в одночасье катится ко всем чертям, потому что Намие, Ягири Намие, чертова мороженая рыба, улыбается во сне и мягко, с придыханием шепчет имя. Не его имя.
После она проснется, оденется, сделает кофе для них двоих. Потом займется работой. И будет недоумевать, хоть и убеждает себя, что ей это неважно, почему неугомонный информатор так странно молчалив сегодня, и почему в его привычных подколках куда больше яда, чем всегда. И что-то еще… Обида?
Но Намие не станет спрашивать. А он не станет отвечать. А потом все забудется. В конце концов, им не в первой не понимать друг друга.